Неточные совпадения
И в одиночестве жестоком
Сильнее страсть ее горит,
И об Онегине далеком
Ей сердце громче говорит.
Она его не будет видеть;
Она должна в нем ненавидеть
Убийцу
брата своего;
Поэт погиб… но уж его
Никто не помнит, уж другому
Его невеста отдалась.
Поэта память пронеслась,
Как дым по небу голубому,
О нем два сердца, может быть,
Еще грустят… На что грустить?..
Самгин нашел его усмешку нелестной для
брата. Такие снисходительные и несколько хитренькие усмешечки Клим нередко ловил на бородатом лице Кутузова, но они не будили в нем недоверия к студенту, а только усиливали интерес к нему. Все более интересной становилась Нехаева, но смущала Клима откровенным и торопливым стремлением найти в нем единомышленника. Перечисляя ему незнакомые имена французских
поэтов, она говорила — так, как будто делилась с ним тайнами, знать которые достоин только он, Клим Самгин.
— Бессонница! Месяца полтора. В голове — дробь насыпана, знаете — почти вижу: шарики катаются, ей-богу! Вы что молчите? Вы — не бойтесь, я — смирный! Все — ясно! Вы — раздражаете, я — усмиряю. «Жизнь для жизни нам дана», — как сказал какой-то Макарий,
поэт. Не люблю я
поэтов, писателей и всю вашу
братию, — не люблю!
— Идем ко мне обедать. Выпьем. Надо,
брат, пить. Мы — люди серьезные, нам надобно пить на все средства четырех пятых души. Полной душою жить на Руси — всеми строго воспрещается. Всеми — полицией, попами,
поэтами, прозаиками. А когда пропьем четыре пятых — будем порнографические картинки собирать и друг другу похабные анекдоты из русской истории рассказывать. Вот — наш проспект жизни.
Дом был выстроен во второй половине XVIII века
поэтом совместно с
братом генерал-поручиком А. М. Херасковым.
Поэт Херасков жил здесь с семьей до самой своей смерти.
Дворец этот был выстроен во второй половине восемнадцатого века
поэтом М. М. Херасковым, и в екатерининские времена здесь происходили тайные заседания первого московского кружка масонов: Херасков, Черкасский, Тургенев, Н. В. Карамзин, Енгалычев, Кутузов и «
брат Киновион» — розенкрейцеровское имя Н. И. Новикова.
Однажды, прочитав проспект какого-то эфемерного журнальчика, он послал туда стихотворение. Оно было принято и даже, кажется, напечатано, но журнальчик исчез, не выслав
поэту ни гонорара, ни даже печатного экземпляра стихов. Ободренный все-таки этим сомнительным «успехом»,
брат выбрал несколько своих творений, заставил меня тщательно переписать их и отослал… самому Некрасову в «Отечественные записки».
Брат пустил по рукам стихотворную басенку о «Пачкуне,
поэте народном». Эта кличка так и осталась за Пачковским.
Брат прослыл «
поэтом» и с этих пор целые дни проводил, подбирая рифмы.
А с одной,
брат, рассудочной способностью, пожалуй, можно сделаться юристом, администратором, ученым, но никак не
поэтом и не романистом — никак!
— Здравствуй, здравствуй, милый Алешенька, — говорила она, целуясь с
братом. — Иди скорее к нам в столовую. Я тебя познакомлю с очень интересным человеком. Позвольте вам представить, Диодор Иванович, моего
брата. Он только что окончил кадетский корпус и через месяц станет юнкером Александровского военного училища. А это, Алеша, наш знаменитый русский
поэт Диодор Иванович Миртов. Его прелестные стихи часто появляются во всех прогрессивных журналах и газетах. Такое наслаждение читать их!
К одному из них обратился
поэт Минаев с вопросом: «Скажи-ка мне, по таксе ль взимает
брат твой Аксель?»
Но не
брат еще людям
поэт...
Я сделаю все, что может сделать друг для друга,
брат для
брата и человек с поэтическим чувством — теряющий великого
поэта.
Григорий Иванович. Ты
поэт, Онуша! Ты, наверно, стихи пишешь. Прочти-ка,
брат, что-нибудь такое, а?
Пора забыть эту несчастную борьбу между
братьями. Между нами нет победителя. Польша и Россия подавлены общим врагом. Жертвы, мученики — и те отворачиваются от прошлого, равно печального для них и для нас. Ссылаюсь, как вы, на вашего друга, на великого
поэта Мицкевича.
Я — северный ваш друг
И
брат!
Поэты — все единой крови.
И сам я тоже азиат
В поступках, в помыслах
И слове.
Он гениально намечен
поэтом в сцене смертельной болезни героини, когда преступники и враги вдруг преображаются в существа высшие, в
братьев, все простивших друг другу…
Когда страдания возникают среди друзей, например, если
брат убивает
брата, или сын — отца, или мать — сына, или делает что-либо другое в этом роде — таков сюжет, которого следует искать
поэту.
Другой
брат был придворным
поэтом и зятем лейб-медика.
Граф Кушелев-Безбородко держал тогда открытый дом, где пировала постоянно пишущая
братия. Там, сначала в качестве одного из соредакторов"Русского слова", заседал и An. Григорьев (это было еще до моего переселения в Петербург), а возлияниями Бахусу отличались всего больше
поэты Мей и Кроль, родственник графа по жене.